Латынина Лариса Семеновна (род. в 1934) - русская спортсменка. На Олимпиадах 1956 и 1960 гг. - абсолютная чемпионка по гимнастике. Первенство в вольных упражнениях и в составе команды на Олимпиадах 1956, 1960 и 1964 гг. Обладатель девяти золотых, пяти серебряных и четырех бронзовых олимпийских медалей. Чемпионка мира по многоборью в 1958 и 1962 гг., в упражнениях на брусьях, в опорном прыжке в 1985 г. и в вольных упражнениях в 1962 г. В составе команды стала чемпионкой мира в 1954,1958 и 1962 гг.
Чемпионка Европы по многоборью, в опорном прыжке, в упражнениях на бревне и на брусьях в 1957 и 1961 гг. Неоднократная чемпионка СССР. С 1972 г. - заслуженный тренер СССР.
Родилась 27 декабря 1934 г. в Херсоне. Рано начала заниматься хореографией и мечтала стать балериной. В пятом класса, когда кружок закрылся, стала ходить на занятия в гимнастическую секцию. В 1949 г. получила второй разряд, а в 1950 г. - первый.
После этого Лариса в составе сборной команды школьников Украины принимала участие во всесоюзном первенстве, проходившем в Казани, где выступила неудачно и долго переживала.
Ее тренер Михаил Афанасьевич Сотниченко помог ей подготовиться и получить звание мастера спорта на следующих соревнованиях, которые проходили во Львове.
В шестнадцатилетнем возрасте на взрослом первенстве республики в Харькове она заняла уже четвертое место.
В 1954 г. Лариса Дирий (девичья фамилия) закончила школу и поступила в политехнический институт, но через год, поняв свою ошибку, - в Киевский институт физической культуры.
В 1954 г. Лариса в составе сборной СССР выступила в тринадцатом чемпионате мира, проходившем в Риме. Здесь она завоевала титул чемпионки мира в вольных упражнениях.
И снова после длительных тренировок, которыми руководил Мишаков, в 1956 г. Лариса Дирий стала победительницей в упражнениях на трех снарядах на крупных международных соревнованиях, проводившихся в Киеве.
На XVI Олимпийских играх в Мельбурне юная, но уже профессиональная гимнастка впервые завоевала титул абсолютной чемпионки мира. Затем последовала еще одна победа - на чемпионате Европе, где собрались практически все сильнейшие гимнасты.
В декабре 1957 г. на чемпионате СССР Лариса уступила пальму первенства Соне Муратовой, но это поражение не огорчило спортсменку - она ждала ребенка.
В июле следующего года, будучи беременной, она стала чемпионкой мира по многоборью, в опорном прыжке и на брусьях.
В 1960 г., после рождения дочери Татьяны, Лариса с блеском победила на XVII Олимпийских играх в Риме, обойдя более молодых и энергичных соперниц и получив золотую медаль за командную победу.
Латынина продолжала выступать в международных соревнованиях, являясь капитаном советской сборной по гимнастике и обучая молодых спортсменок.
Однако на следующей Олимпиаде в Токио она заняла лишь второе место, уступив всего 0,15 балла и золото своей пятнадцатилетней соотечественнице Ларисе Петрик (Латыниной в то время было уже тридцать лет).
На протяжении десяти лет Лариса Латынина являлась старшим тренером женской сборной СССР, которая трижды завоевывала золотые олимпийские медали: в 1968, 1972 и 1976 гг. Позднее она была членом Организационного комитета "Олимпиада-80" и Спорткомитета Москвы.
Краткий биографический словарь
"Латынина Лариса" и другие статьи из раздела
Латынина Лариса Семеновна (девичья фамилия - Ди́рий ; род. 27 декабря , Херсон , Украинская ССР , СССР) - украинская советская гимнастка , девятикратная олимпийская чемпионка (1956, 1960, 1964), Заслуженный мастер спорта СССР (1956), неоднократная чемпионка мира и Европы (1957-62), СССР (1956-64) в личных и командных соревнованиях, Заслуженный тренер СССР (1972), Заслуженный работник физической культуры Российской Федерации.
|
||||||||||||||||||||||
В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.
Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
Латынина - самая титулованная спортсменка планеты! Она завоевала 18 олимпийских наград, из которых 9 золотых, 5 серебряных, 4 бронзовые. Она двукратная абсолютная чемпионка Олимпиады, мира, Европы и СССР.
Латынина признавалась, что не любит тренироваться. Говорила, что не любит всего того, что лишь предшествует гимнастике, но само по себе гимнастикой не является. Она любила выступать. Наверное, многие известные спортсмены думают так же. Но лишь Латынина признавалась в этом, говорила во всеуслышание. У нее такой трудный характер - думать и говорить, не кривя душой. И это в конце концов всегда помогало ей утвердиться в безошибочности выбора, творчески анализировать каждый свой шаг на пути к намеченной цели.
Лариса Семеновна Латынина родилась 27 декабря 1934 года. Она росла в послевоенном Херсоне без отца. В то время ее звали Лариса Дирий. В раннем детстве Лариса занималась в хореографическом кружке. В гимнастику пришла в пятом классе. Ее первым тренером стал Михаил Афанасьевич Сотниченко. В 1950 году Дирий стала перворазрядницей и в составе сборной команды школьников Украины отправилась на всесоюзное первенство в Казань. Однако в столице Татарии она выступила неудачно.
После той неудачи Лариса тренировалась по два раза в день. Осенью они с Сотниченко перешли к работе над программой для мастеров. Довольно скоро она стала первым мастером спорта в родном городе. Выступая уже по обновленной программе на взрослом первенстве республики в Харькове, Лариса заняла четвертое место. На все заманчивые предложения переехать в другой город Лариса отвечала отказом.
Школу она закончила с золотой медалью и в 1954 году поступила в Киевский политехнический институт. Однажды из-за поездки на соревнования сдала химию попозже. Пожилая преподавательница поинтересовалась: «Вы почему не явились на зачет вместе со всеми?» Услышав, что студентка выступала на гимнастическом турнире в Париже, возмутилась: «Девочка, это ордена Ленина политехнический институт! Здесь нужно денно и нощно учиться, а не кувыркаться по заграницам!»
В следующем году Лариса училась уже в Киевском инфизкульте. В июне того же года Дирий поехала в составе сборной СССР в Рим на очередной, тринадцатый чемпионат мира. Команда победила в трудной борьбе. Лариса не смогла ровно пройти все снаряды и осталась в многоборье далеко за чертой призеров. Другое дело вольные упражнения. Известный немецкий гимнаст Г. Дикхут писал: «То, что продемонстрировала нам юная Лариса Дирий, мы видим очень редко… Это была чистейшая акробатическая работа, в которой проявилась и отменная балетная школа, и чудесное музыкальное чутье, что обеспечивает гармонию в сложных упражнениях. Это образцовая демонстрация мастерства международного класса». Так она впервые стала чемпионкой мира.
В Киеве Лариса тренировалась у Мишакова. Семеныч учил своих подопечных думать, самостоятельно решать возникающие проблемы на каждой тренировке. Впрочем, импровизацию он признавал в очень узких границах. «Ты сначала выучи, повтори, а потом уже жди искры божьей», - говорил он. На похвалу Мишаков был очень скуп. Он вглядывался, щурился и редко улыбался. В марте 1956 года Лариса выиграла в Киеве крупные международные соревнования и у Тамары Маниной, и у Сони Муратовой, и у Гали Шамрай. Позади были и Ева Босакова, и Агнеш Келети. Кроме многоборья Лариса победила и на трех снарядах. Но Семеныч остался недоволен: надо было выиграть у Босаковой вольные упражнения!
И вот наступило 3 декабря 1956 года - открытие соревнований по гимнастике в олимпийском Мельбурне. Из команды пятьдесят четвертого года осталось трое: Муратова, Манина и Латынина.
Перед днем отдыха сборная СССР вышла на первое место и выигрывала больше балла. В многоборье на первом месте шла румынка Елена Леуштяну, на втором месте Соня Муратова, на третьем Лариса. Лидеров разделяли тысячные доли балла. Лариса, как ни странно, не волновалась. А почему? «Третье место - это очень хорошо для тебя, - сказал ей тонкий психолог Мишаков, - но надо еще удержаться». И она думала, как удержаться.
В своей книге «Равновесие» Латынина писала:
«"Сделай все, как уже делала", - повторяла я себе перед прыжком. Не знаю, был ли это высокий автоматизм навыка, как мне говорили потом, или что-то другое, но из всего прыжка я помнила только приземление в доскок. То, что оценка была самой высокой за весь день, я узнала позже. Так же позже, когда отпрыгали уже все участницы, стало ясно, что у меня золотая, а у Тамары - серебряная олимпийская медаль. В Мельбурне мы последний раз оспаривали медали за упражнения одновременно с борьбой за звание абсолютного чемпиона.
И надо сказать, что при этой системе я не очень-то полно ощутила первую победу. Но вот прошли вольные, и у Агнеш Келети, и у меня наибольшие и равные суммы. Этой победе я радовалась тогда еще безотчетно, а потом уже осознавала ее как личное достижение, как преимущество стиля.
Видимо, в эти часы я поверила в себя, после перерыва на брусьях выступала легко, спокойно и получила высшую за все дни в Мельбурне оценку у женщин - 9,6. Это же дало мне в сумме второе место за Келети и серебряную медаль. Теперь во второй половине дня мы поменялись местами: Агнеш кончила выступать, а я вела своеобразную гонку преследования. Впрочем, я должна совершенно откровенно сказать, что понятно мне это стало только перед последним снарядом. Мне достаточно было бы получить 9 баллов, и я становилась абсолютной чемпионкой Олимпийских игр. Соне для этого потребовалось бы 9,5, а Тамаре по мельбурнским меркам надо было получить совсем фантастическую оценку - 9,8. Итак, реальнее всего было решить задачу мне. Но… разве не считала такой же нереальной свою задачу в Риме Келети? Я знала, что сейчас за нами следят венгерские гимнастки так же, как мы когда-то следили за прыжками Агнеш. Ждали ли они случайностей? Возможно, если бы не было случайностей, неожиданностей, спорт не был бы спортом, гимнастика не была бы гимнастикой.
Итак, равновесие на бревне. Вот это был тот момент XVI Олимпийских игр, когда спокойствие покинуло меня. Сначала я чувствовала себя на бревне закрепощенным манекеном, а потом, когда движения все же обрели легкость, думала: не сорваться, не сорваться. Это очень плохой рефрен. Под него забываешь обо всем другом. Ну может ли актер… зажечь зрителя, если во время монолога он повторяет про себя: "Не забыть, не забыть". Он-то не забудет, но его быстро забудут. После Мельбурна мне удалось от такого рефрена избавиться. Казалось, не полторы минуты, а полтора часа прошло, пока я не соскочила с бревна. Вот и оценка. Я не успеваю еще воспринять ее, но понимаю, коль меня целуют и обнимают и Лина и Лида и бегут ко мне все девочки, - победа!»
После Олимпиады на правительственном приеме в Кремле в присутствии Хрущева и Ворошилова Лариса всех шокировала, произнеся от имени чемпионов тост: «Знаете, почему мы так сражались на олимпийских аренах? Боялись, если проиграем, Никита Сергеевич все стадионы засеет кукурузой».
Очередным свидетельством высочайшего уровня мастерства Латыниной явился первый чемпионат Европы, собравший фактически всех сильнейших гимнасток. Лариса лидировала с первого же упражнения и добилась убедительной победы в многоборье и в отдельных упражнениях.
В декабре 1957 года Латынина проиграла первенство СССР Муратовой. Но не это беспокоило Ларису. Она ждала ребенка. В июле 1958 года беременная Латынина как ни в чем не бывало выступила на первенстве мира, будучи на пятом месяце. Да как! Она не только первенствовала в многоборье, но и взяла «золото» в опорном прыжке и на брусьях. Девочка, которую назвали Татьяной, родилась в срок и здоровой. Спустя годы дочка, показывая медаль 1958 года, будет улыбаться: «Мы выиграли ее вместе с мамой».
После рождения ребенка многим казалось, что Лариса уже не сможет побеждать на гимнастической арене. А в новые лидеры советской гимнастики стали прочить Полину Астахову.
«Сейчас, когда я возвращаюсь к играм в Риме, я отчетливо понимаю, - вспоминала Латынина, - что рассказать о наших соревнованиях там и не рассказать о моем поединке с Линой просто невозможно…
Мы выступали вечером, и был еще целый день тревог. Команда сильнейшая, говорили про нас, что им беспокоиться. Действительно, у чешских гимнасток мы выигрывали больше четырех баллов.
И опять прыжки. На помост я выскочила мячиком. Думаете, разучилась соревноваться? Моя оценка 9,433, и я отыгрываю в одном виде у Лины почти все, что она накопила за первый день. Но следующий вид - брусья, где Полина была тогда, конечно, непревзойденной. Здесь она возвращает свою десятую. Затем бревно. Перед ним я вспоминала Рим, раскаленный шесть лет назад, и одно мгновение, что лишило Тамару Манину надежд на звание чемпионки мира, и ее недоуменное лицо. Да, все это было, было давно. А теперь - вперед. И, как всегда, не думать об оценке, не думать об опасности, не думать о соперницах. Думать о том, как лучше выступить, показав все, что ты умеешь, одухотворив умение чувством.
А вот после снаряда эмоции эмоциями, а борьба борьбой. Практический язык - 9,7. Я знала, что это высокая оценка. Соня получила вслед за мной 9,66. Если бы Полина получила оценку, равную моей, я не смогла бы догнать ее; если равную Сониной - перед последним видом она была бы впереди меня на одну десятую. Я верила, что смогу ее отыграть, - впереди вольные. Я говорю об этих двух оценках. Для большего нужно было идти на риск, как сделала утром Ева Босакова, получившая 9,766. Но Ева могла себе позволить риск; она не претендовала на абсолютное первенство, упражнения на бревне были единственным ее шансом на медаль. Лина же думала о другой медали, и, когда борьба обострилась, она, видимо, чуть дрогнула. Чуть-чуть. Это стоило ей многого. И у Полины не хватило равновесия. Она упала и выбыла с оценкой 8,733 из борьбы за первенство.
Полторы минуты музыки, так же как и девяносто секунд движений, наверное, мало для того, чтобы оставить очень глубокое впечатление. И все же, слитые вместе, они могут многое сказать. В эти мгновения все зависит от вас. Не думайте о том, как пройти диагональ и выйти в стойку, не тратьте последние минуты на то, чтобы повторить фляки. Думайте об одном - как лучше донести все, что вы хотите сказать своими движениями, чему служит каждое из них. Тогда, в Риме, я знала это. Мне очень хотелось, чтобы эти вольные стали событием не только для меня. Я начала и кончила их на одном дыхании. Пожалуй, впервые в жизни я придирчиво вслушивалась в шум аплодисментов. И еще до оценки судей - 9,9 - знала: я выполнила то, что задумала.
А вот и итоги абсолютного первенства: я - первая, Соня Муратова - вторая, Лина - третья, Рита Николаева - четвертая, Лида Иванова - седьмая. Нулевая оценка на бревне далеко отбросила Тамару Люхину, но и она получает золотую медаль за командную победу. Командой мы выиграли у чешских девушек почти девять баллов, и день финалов был нашим днем».
«Советские гимнастки, - писал Джанни Родари в «Паэзе сера», - дали по телевидению самое прекрасное представление об Олимпийских играх. Мы никогда не видели ничего прекраснее этого спектакля красоты, грации и гармонии…»
На Олимпиаду-64 сборная СССР поехала в сильно обновленном составе. Как считает Латынина, тренеры должны были сделать ставку на одну гимнастку: либо на нее, либо на Астахову. Тогда был реальный шанс завоевать медаль абсолютной чемпионки.
Еще в 1963 году Латыниной удалось выиграть у Чаславской предолимпийские состязания в рамках Открытого чемпионата Японии. Но… Лариса выступила ровно, почти так же, как в Риме: брусья - второе место, бревно - второе, прыжок - третье, вольные - первое. Успешно, ровно, но не хватило блеска, внешнего эффекта, того, чем всегда должен обладать настоящий чемпион.
Однако Латынина просто не имела права закончить олимпийский путь поражением. И как всегда блестяще она исполнила свои любимые вольные.
В Токио Латынина была последний раз капитаном советской гимнастической сборной - победительницы Олимпиады. Но она оставалась в команде еще несколько лет, выходила на помост рядом с новичками, проигрывала им, безропотно исполняя вторые роли в спектакле, где в течение стольких сезонов блистала солисткой, - учила девочек побеждать.
Закономерно, что Лариса Латынина стала старшим тренером женской сборной СССР, и была им в течение целых десяти лет. Под ее руководством наша команда трижды выигрывала в 1968, 1972, 1976 годах олимпийские медали золотой чеканки. Пять лет Латынина входила в Организационный комитет «Олимпиада-80», затем отвечала за развитие гимнастики в Спорткомитете Москвы.
Сегодня на своей даче - возле знаменитого памятника архитектуры XVIII века «Отрада» в Семеновском над рекой Лопасней - Лариса Семеновна развела целое фермерское хозяйство: кроликов, свиней, овечек…
«С детства я очень любила домашних животных, - говорит Лариса Семеновна. - Но жизнь так сложилась, что я всегда была далека от них. А сейчас я пенсионерка, и когда появилась возможность завести это хозяйство, я с удовольствием воспользовалась случаем. А потом, это ведь не баловство…
Всю жизнь, пока я выступала, тренировала, пока ездила на сборы и соревнования, своим домом, квартирой мне некогда было заниматься. И вот сейчас я с таким удовольствием исполняю свои чисто женские обязанности. Готовлю, жду с работы Юру - это мой муж. Господь послал мне замечательного человека, с ним я испытываю настоящее женское счастье. Рядом со мной любимый и любящий человек, совсем недалеко от нас живет моя дочь с двумя внуками. Я с удовольствием помогаю им: готовлю, убираю, глажу. Мне это нисколечко не в тягость. Наоборот, от этого я испытываю какое-то наслаждение. Так что, как видите, жизнь на пенсии тоже может быть счастливой».
Дочь Таня гимнасткой не стала. Окончив школу при ансамбле Игоря Моисеева, поступила в знаменитую «Березку», с которой объездила весь мир. На гастролях в Венесуэле познакомилась с будущим мужем. Зятя, имеющего русские корни, зовут Ростислав, неудивительно, что и сеть открытых им ресторанов зовут «Ростикс».
Родилась 27 декабря 1934 года в городе Херсоне на Украине. Отец - Дирий Семен Андреевич (1906-1943), участник Великой Отечественной войны, погиб в Сталинградской битве. Мать - Барабанюк Пелагея Анисимовна (1902-1975). Супруг - Фельдман Юрий Израилович (1938 г. рожд.), доктор технических наук, профессор, академик Российской и Международной академии электротехнических наук, в прошлом - президент, генеральный директор ОАО "Акционерная электротехническая компания "Динамо"", ныне - советник генерального директора ОАО "АЭК "Динамо"". Дочь - Латынина Татьяна Ивановна (1958 г. рожд.), в течение 15 лет танцевала в хореографическом ансамбле "Березка". Внуки: Константин (1981 г. рожд.), Вадим (1994 г. рожд.).
На долю Ларисы и ее матери выпали нелегкие годы вражеской оккупации и послевоенной разрухи. Чтобы прокормить семью, маме приходилось работать днем и ночью - уборщицей и истопником. Тем не менее, ее непоколебимый принцип - дочка должна воспитываться не хуже, чем у людей, - действовал при любых обстоятельствах.
Войну я никогда не забуду. И не забудет ее никто из моего поколения. Тысячи бед принесла она нам. И нет среди семей моих сверстников ни одного, которого бы ни опалили частые неразборчивые молнии военной грозы. Где-то в районе великой Сталинградской битвы, в земле, усеянной осколками и пропитанной пороховой гарью, похоронен мой отец.
Лариса с детства мечтала о балете. Девочка отчетливо представляла себе огромную сцену Большого театра, многоярусный зал и бурные аплодисменты, адресованные балерине Ларисе Дирий, танцующей на сцене легко, уверенно, непринужденно. Однажды после уроков Лариса увидела объявление о том, что в Доме народного творчества открылась хореографическая студия. Обучение в ней стоило 50 рублей в месяц, что составляло существенную часть маминой зарплаты, но мама не задумываясь отдала эти деньги. Если бы в это же время где-нибудь открылась еще какая-нибудь платная школа (например, игры на фортепиано), то и туда были бы отданы последние деньги.
Наступил день, когда мы, шмыгая от волнения носами, начали изучать великие премудрости древнего и замечательного искусства балета. Наш руководитель Николай Васильевич Стессо казался нам прямым ближайшим наследником Петипа, и мы часто недоумевали: почему же он возится с нами в Херсоне, а не командует солистками и шеренгами кордебалета на сценах Москвы или Ленинграда? По протекции нашего руководителя мы попали на выступление гастролировавшей у нас всего один день великой танцовщицы Лепешинской. Если в первые минуты вопрос "А я смогу так?" еще возникал подсознательно, то затем он отступил, как отступило и померкло все окружающее, кроме сцены. Тогда я впервые по-настоящему увидела то, что принято теперь называть словами "удивительный мир движений". Да, это был новый, прекрасный, ослепительный мир, и, когда спектакль кончился, даже не верилось, что перенес нас туда один человек.
Вскоре студия закрылась - не хватило родительских паев. Н.В. Стессо пригласил Ларису и еще одну девочку продолжать занятия в кружке, который он вел в одном из клубов. Там подружки попали в почти взрослую клубную жизнь: им "ставили номера", они танцевали на вечерах самодеятельности, проходили на вечерние киносеансы. И все же атмосфера была уже не той, и Лариса решила расстаться с танцами. Нельзя сказать, что решение это далось ей легко. Это не значило, что она рассталась с мечтой. Ведь у нее уже была гимнастика...
Гимнастика мне очень нравилась, как нравятся движения любому ребенку и как искусство красивых движений любой девочке. Я привыкла лазить по деревьям и чердакам и подтягиваться на импровизированных перекладинах из труб, пробегать бегом по каменным парапетам и прыгать со скакалочкой. В окончании моей танцевальной карьеры решающую роль сыграло то, что параллельные, казалось бы, курсы балета и гимнастики все же скрестились.
"Оставьте вы, Лариса, гимнастику - она вас огрубит, закрепостит мышцы, и вообще это не искусство, разве что к цирку ближе", - говорил мне вежливо, картинно заламывая руки, Николай Васильевич Стессо.
"Брось, Лора, свой гопак, - сердито говорил мой первый тренер Михаил Афанасьевич Сотниченко. - Это несерьезное дело. Только мешает спорту. А в гимнастике у тебя что-то стало получаться".
Что-то получалось и с гопаком. Но я верила Михаилу Афанасьевичу. Детство и юность быстро улавливают фальшь и правду. А каждое слово моего первого тренера, школьного учителя, всегда было правдой.
Гимнастика все больше входила в жизнь Ларисы. В 1950 году она выполнила первый разряд и в составе сборной команды школьников Украины отправилась на всесоюзное первенство в Казань. Однако выступление сложилось неудачно: юная гимнастка получила ноль на перекладине и долго потом переживала, в одиночку заливаясь слезами. Именно тогда Лариса усвоила одно твердое правило: смейся со всеми, плачь в одиночку.
После Казани Лариса тренировалась с удвоенной энергией и уже в 9-м классе выполнила норматив мастера спорта. В Херсоне на городском стадионе ей торжественно вручили значок и удостоверение. Она стала первым мастером спорта СССР в своем родном городе. В 1953 году Лариса окончила школу с золотой медалью и собиралась ехать в Киев поступать в политехнический институт. Почти одновременно из Москвы ей прислали вызов на всесоюзный сбор в Братцево, где готовилась сборная команда СССР, выезжающая на Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Бухарест. Решающие контрольные отборочные соревнования она прошла достойно и вскоре получила заветный синий шерстяной костюм с белой "олимпийской" полоской на шее и буквами "СССР".
В столице Румынии были выиграны первые в спортивной карьере Ларисы Дирий золотые медали на соревнованиях международного масштаба.
В Киеве студентка электротехнического факультета политеха Лариса продолжала тренировки под руководством Заслуженного тренера СССР Александра Семеновича Мишакова. Спорт уже властно захватил ее и требовал все большего и большего внимания. Из простого увлечения он перерастал в дело жизни. Ей все яснее становилось, что надо избирать путь, где будущая профессия будет связана со спортом. А когда это стало очевидным, она перешла учиться в Институт физической культуры.
Шло время, и однажды в июньский день 1954 года мы очутились в Вечном городе - Риме. Тринадцатое первенство мира, а для советских гимнасток - первое. И проходило оно в небывалых условиях: под открытым небом, в тени градусник показывал больше сорока градусов, к снарядам было страшно подходить. К счастью, мы начинали с вольных упражнений. Помню ощущение неожиданной легкости, с которой я вышла на ковер и начала разбег. Повороты, высокие прыжки, прыжок с поворотом - все получалось, и получалось совсем неплохо. Я закончила упражнение и услышала аплодисменты.
Соревнование продолжалось упражнением в равновесии на бревне. У меня окончательно пересохли губы, и казалось, что пот обязательно хлынет в глаза, и знойный воздух казался густым туманом. Я шептала себе: не упаду, не упаду, и моментально забыла, что совсем недавно выступала с такой легкостью. Соскок. Совершенно обессилевшая, я думала: нет, так выступать нельзя. Тем временем Соня Муратова выбыла из борьбы, получила вывих локтевого сустава. Лидировала Мария Гороховская, следом за ней шла отлично прыгнувшая Тамара Манина, и неподалеку занимали места Галина Шамрай и я. Волнение было очень велико.
После первого дня соревнований мы прочитали в вечерних газетах: "Россия имеет бесспорное преимущество. Советские гимнастки спокойны, хладнокровны, обладают прекрасным стилем и имеют безусловное превосходство перед соперницами в исполнении упражнений по обязательной программе". Знал бы автор этих строк, чего стоило нашим девушкам каждое выступление.
Под утро я решила: самое страшное позади. На этот раз мы начинали в десять часов, и трибуны стадиона были заполнены зрителями, защищавшимися от солнца самыми разными способами. Нам аплодировали заранее, еще до выступления. И вольные наши заискрились, заиграли. Позже мне показали перевод статьи известного немецкого гимнаста Г. Дикхута, где были и такие строки: "То, что продемонстрировала нам юная Лариса Дирий, мы видим очень редко... Это была чистейшая акробатическая работа, в которой проявилась и отменная балетная школа, и чудесное музыкальное чутье, что обеспечивает гармонию в сложных упражнениях. Это образцовая демонстрация мастерства международного класса".
Подлинной демонстрацией мастерства были вольные упражнения Тамары Маниной. Самая высокая оценка в произвольной программе, самая большая сумма и золотая медаль чемпионки мира. Тамара - чемпионка мира. Я верила и не верила в это, и радовалась успеху подруги, удивлялась и отгоняла мысль, что тоже смогу выступить хорошо, ведь я - в группе лидеров. Однако тяжкий груз лидерства тогда мне был явно не по силам. Сорвалась с брусьев! Совершенно справедливо потери были оценены в два балла. Допустили срывы и Тамара Манина, и опытнейшая Мария Гороховская. К счастью, Галя Шамрай выдержала все изнурительные перипетии борьбы и смело атаковала вершину, о которой мы, по правде говоря, боялись думать.
Сборная СССР завоевала первое место, а Лариса Латынина (Дирий) в ее составе получила первую золотую медаль чемпионки мира.
До Мельбурна оставалось два года. Лариса и ее тренер Александр Семенович Мишаков искали особый стиль, где спорт гармонично сочетался бы с артистизмом. Поиск шел не просто. Порой приходилось слышать упреки: "Тащишь балет в гимнастику, а здесь не надо переживания показывать".
Семеныч учил нас думать, самостоятельно решать что-то на каждой тренировке. Впрочем, импровизацию он признавал тогда в очень определенных границах. "Ты сначала выучи, повтори, а потом уже жди искры Божьей", - говорил он мне. И я учила и повторяла десятки и сотни раз.
В марте 1956 года Лариса выиграла в Киеве крупные международные соревнования, победив Тамару Манину, Софью Муратову и Галину Шамрай. Позади были чешка Ева Босакова и венгерка Агнеш Келети. Причем выиграла многоборье и победила на трех снарядах. В мае в Баку Л. Латынина выиграла Кубок СССР. Затем последовал чемпионат СССР и две золотые награды за прыжок и вольные упражнения. Это означало, что фирменный стиль Ларисы пришелся судьям по душе.
И вот наступило 3 декабря 1956 года. Команда в составе П.Астаховой, Л.Калининой, Л.Латыниной, Т.Маниной, С.Муратовой, Л.Егоровой вышла на олимпийский помост Мельбурна. Все - дебютантки Олимпиады.
"Сделай все, как умеешь, как уже делала, и выступишь хорошо", - говорил мне Александр Семенович. Раньше эти слова посеяли бы у меня множество сомнений, а теперь опыт уже подсказывал: да, пожалуй, это верно. Я видела по тренировкам, что делаю многое не хуже признанных мастеров.
После двух снарядов - лучшая из нас Соня Муратова на третьем месте, а я на шестом. После прыжков мы выходим командой на первое место и выигрываем уже больше балла. Вот теперь можно спокойно разобраться и в личных шансах - впереди целый день отдыха. Итак, в многоборье на первом месте румынка Елена Леуштяну. Агнеш Келети, как мы и ожидали, подвели прыжки - она на четвертом... На втором месте Соня, на третьем я. Между нами и лидером тысячные доли баллов, и Тамара, занимающая пятое место, проигрывает Келети немного. Значит, все впереди. "Третье место - это очень хорошо для тебя, - сказал мне Мишаков, - но надо еще удержаться".
"Сделай все, как уже делала", - повторяла я себе перед прыжком. Не знаю, был ли это высокий автоматизм навыка, как мне говорили потом, или что-то другое, но из всего прыжка я помнила только приземление в доскок. То, что оценка была самой высокой за весь день, я узнала позже. Но вот прошли вольные: и у Агнеш Келети, и у меня наибольшие и равные суммы. Этой победе я радовалась тогда еще безотчетно, а потом уже осознавала ее как личное достижение, как преимущество стиля. Видимо, в эти часы я поверила в себя, после перерыва на брусьях выступала легко, спокойно и получила высшую за все дни в Мельбурне оценку у женщин - 9,6. Это же дало мне в сумме второе место за Келети и серебряную медаль.
Итак, равновесие на бревне. Это был тот момент XVI Олимпийских игр, когда спокойствие покинуло меня. Сначала я чувствовала себя на бревне закрепощенным манекеном, а потом, когда движения все же обрели легкость, думала: не сорваться, не сорваться. Это очень плохой рефрен. Под него забываешь обо всем другом. Ну может ли актер зажечь зрителя, если во время монолога он повторяет про себя: "Не забыть, не забыть". Он-то не забудет, но его быстро забудут. После Мельбурна мне удалось от такого рефрена избавиться. Казалось, не полторы минуты, а полтора часа прошло, пока я не соскочила с бревна. Вот и оценка. Я не успеваю еще воспринять ее, но понимаю, коль меня целуют и обнимают и Лина и Лида и бегут ко мне все девочки, - победа!
На теплоходе "Грузия" мне вручили значок и удостоверение Заслуженного мастера спорта СССР и торт. То и другое полагалось в нашей делегации за золотые медали. Значок - индивидуальный, торты - на всех, кто зайдет в каюту. Долго, долго шла "Грузия"...
Я помню много встреч на Родине, но эта первая после первых моих Олимпийских игр была особенно неожиданной. До тех минут, пока не сошли на заснеженный владивостокский берег, все мы жили в мире спорта. В олимпийском ли смешении народов, или в своей делегации, или в зале, полном зрителей, мы все же были в привычном окружении людей, которые знали цену и спорту, и победам, и поражениям. И только здесь поняли, как много людей, казалось бы, непричастных к спорту ждали нас, ждали победы, следили и переживали, радовались и огорчались.
Наш поезд из Владивостока люди встречали на всех станциях и в такие часы, когда самое время было спать и нам, и встречавшим. Больше 8 суток шел поезд, и все это время в наших купе, на платформах станций, даже там, где поезд миновал полустанки и разъезды, мы чувствовали нечто несравненно большее, чем доброжелательное любопытство и внимание. Мы ощущали признание, признание народа, признание великой страны.
1957 год. Лариса Латынина выигрывает Кубок Европы и побеждает во всех четырех упражнениях. В равной борьбе утверждается ее новый стиль.
Московский Дворец спорта. Здесь в 1958 году готовится открытие чемпионата мира, второго по счету, в котором предстояло стартовать Латыниной. Но в отличие от первого старта в 1954-м она должна была отстаивать право именоваться лучшей гимнасткой планеты. Поединок за этот титул начался загодя, в декабре 1957 года на первенстве СССР. Лариса проигрывает соревнования за абсолютное первенство Софье Муратовой. Побеждает только в вольных упражнениях.
Есть в жизни женщины вещи, перед которыми отступает магия спорта, или искусства, или умение строить плотины и водить самолеты. Отступает все. Я жду ребенка. Кажется, я только что вошла сюда, в бело-зеленый дом клиники на бульваре Тараса Шевченко. Напротив меня спокойный седой профессор.
Какие у вас планы, девочка?
Какие же теперь планы у меня? Что вы скажете, то и буду делать.
Когда не ждала, собиралась в июле выступать на первенстве мира.
В июле... - профессор задумался и спокойно сказал: - Ну и выступайте!
В июле, и только никому ни слова. Начнутся комиссии, советы, сами напугаются и вас напугают.
Но ведь опасно, доктор?!
Послушайте меня, девочка! В гимнастике я разбираюсь хуже вас, конечно, но в балете, скажем, я известная повивальная бабка. А в медицине я разбираюсь уже намного лучше, чем в балете и гимнастике. Я вам говорю: если вы смелый человек - выступайте. Ребенок будет здоровым, мать будет счастливой, профессор - довольным. Что еще? Если трусиха - сидите, начинайте уже сейчас умирать со страху.
Профессор?!
А знаете, что сказал врач Антон Чехов? "Где искусство, где талант там нет ни старости, ни одиночества, ни болезней и сама смерть вполовину". Риск? А я вам говорю, что это только ваш риск.
Я вышла и громко смеялась: слышно было на всем бульваре. Я могла перекричать сейчас колокола, что зазвонили на стоящей рядом пятиглавой церкви. Профессор, спасибо, профессор!
"Рискуете только вы", - сказал мне тогда профессор. Но так ли это? Есть огромный личный риск. Страшно и подумать о несчастье. Но есть риск и другого рода: я лидер команды, буду выступать последней - это признание класса, признание моих возможностей победить. И это доверие, о котором подумаешь не раз и не два.
"К своему титулу абсолютной чемпионки Олимпийских игр Лариса Латынина, безусловно, хочет добавить и титул чемпионки мира", - пишут в "Советском спорте". А кто же не хочет? Вот если бы хоть в одном экземпляре газеты написали, как это сделать.
И вот я стою на пьедестале почета. Мне вручают золотую медаль абсолютной чемпионки мира. Нет, это не ночь, не сонные видения, не мечта: это явь. Впереди еще финалы на снарядах. Командой мы выиграли первенство уверенно и с большим преимуществом. Помню, как скандировали трибуны: "Поздравляем Лору, поздравляем!" Это не гул чужого зала, где надо завоевывать поддержку, симпатию. Это свои, родные стены, родные люди. Хорошо выступать дома!
Помню счастливое лицо Александра Семеновича Мишакова - днем раньше абсолютным чемпионом мира стал Борис Шахлин.
Два абсолютных чемпиона мира - ученики одного тренера - такого еще не бывало в мировой гимнастике!
Мне удалось завоевать первые места в прыжках и на брусьях.
Поздравляя Тамару, которая стала чемпионкой мира в упражнениях на бревне, шепнула ей:
Тамар, а ведь я жду ребенка.
А, - махнула рукой Тамара, - вечно ты что-нибудь несусветное выдумаешь.
Профессор оказался прав: моя Танюшка родилась здоровой, подвижной девочкой. Прошло десять дней после ее рождения, мне исполнилось 24 года. Я была счастливой мамой.
Чего же еще желать? Я обладала высшими титулами в гимнастике... Но все это уже состоялось. И вновь я ждала, считая по пальцам, сколько пройдет времени, когда смогу вновь по-настоящему с головой окунуться в наш бурлящий прекрасный мир спорта. Ноги сами вели в гимнастический зал.
Наступила весна, я прощалась с институтом. Не буду скрывать, меня радовал диплом с отличием.
Впереди была подготовка ко II Спартакиаде народов СССР. Я возвращалась. Пусть трудно, мучительно, но возвращалась.
И вот заседание тренерского совета, особых поводов для волнения нет: команда Украины - шесть человек, мне должно найтись там место. Место нашлось, но услышала я и такие комментарии:
За весь сбор не сделала ни одной комбинации до конца. Что же, и в Москве за нее Мишакову придется выступать?!
В сборной команде СССР очень сильна Полина Астахова, на подъеме Лида Иванова-Калинина, ставшая чемпионкой СССР в 1958 году. Тогда, после первенства, прозвучал шуточный экспромт: "Пожелаем мы Калининой побеждать и при Латыниной". Ну что же, сейчас при мне нехитро победить. Готовы победить и Тамара, и Соня. А может быть, и кто-то другой. Вот в Воронеже выросла Тамара Люхина - тоненькая, миниатюрная, точеная девочка.
Москва, Спартакиада. И я опять четвертая. Ни одной золотой медали. Одна серебряная - в прыжках. Но мне радостно. Все-таки я вернулась. Ничего, что сегодня абсолютная чемпионка СССР Лина Астахова гораздо сильнее меня. Ничего, что впереди меня старые соперницы и подруги. Команду Украины я не подвела - вторая за Линой. Четвертая в Союзе, значит - снова в сборной. Так разве за год, что отделяет Спартакиаду от Олимпийских игр, я не сумею прибавить?
Это будет очень тяжелый год, - задумчиво сказал мне тогда Семеныч.
"Многим казалось, что Лариса уже не сможет вернуться к трофеям на гимнастической арене" - это слова из газеты. Они написаны уже после Олимпийских игр в Риме. Но сказаны они были до начала Игр. Римская Олимпиада отмечена острейшим соперничеством между двумя выдающимися советскими гимнастками - Ларисой Латыниной и Полиной Астаховой.
Мы начали с прыжков. Лучшая оценка у Сони - 9,566. У меня - 9,533. Лина получает 9,466. После второго вида, где Лина, блестяще выполнив на брусьях всю комбинацию, получает 9,8, а я 9,7, она становится лидером. Ни до Рима, ни в Риме, ни после Рима я никогда не занималась во время соревнований подсчетами и своих и чужих оценок. Если Семеныч и планировал что-то для себя, он показывал мне все записи после соревнований: сошлось, не сошлось. Но когда назвали сумму лидера и следующую мою, считать было нечего - я проигрывала тридцать три тысячных. И очень спокойно я отправилась выступать на бревне. Здесь меня "шатнуло", и совершенно справедливо последовали "сбавки" и результат - 9,366. Затем - отличное выступление Лины - 9,5. После того как за вольные мы получили равные оценки, выяснилось, что Астахова впереди меня на 177 тысячных, почти на две десятых. Много это или мало?
Тем временем Борис Шахлин завоевал очередной титул абсолютного олимпийского чемпиона по спортивной гимнастике. Я поздравила Бориса и Семеныча.
Ну, - сказал мне Александр Семенович, - завтра мы будем тебя поздравлять.
Вы еще верите?
Верю? Да у меня в плане записано - два абсолютных олимпийских чемпиона. Знаешь, как планы составляют, да потом утверждают? Показать? Вот вы выиграли в Москве первенство мира, значит, сейчас меньше нельзя.
И опять прыжки. Оценка 9,433, в одном виде отыгрываю у Лины почти все, что она накопила за первый день. Но следующий вид - брусья, где Полина была тогда непревзойденной. Здесь она возвращает свою одну десятую. Затем бревно. Смело вперед. И, как всегда, не думать об оценке, не думать об опасности, не думать о соперницах. Думать о том, как лучше выступить, показав все, что ты умеешь, одухотворив умение чувством.
Результат получился соответственно настрою - 9,7.
Полине не удалось сохранить равновесие. Она упала и с оценкой 8,733 выбыла из борьбы за первенство. Через много лет я еще раз говорю, что была бы по-настоящему счастлива в Риме, если бы мы боролись с ней за абсолютное первенство на равных до конца. Этого не случилось, и многие поспешили заявить, что, если бы не падение, Астахова стала бы олимпийской чемпионкой. Я могу сказать: да, очень может быть, так и сталось бы. Но очень может быть, что все решалось бы в последнем виде.
Я готовилась к вольным, а перед глазами у меня стояло лицо Полины, плачущей на скамейке. Через много лет в очень неприятном разговоре мне сказали: "Спорт сделал тебя жестокой". Жестокой? Я никогда не соглашусь с этим. Спорт сделал нас непреклонными - это верно.
После минутной слабости Полина выходит на помост и блестяще выполняет вольные. Аплодировали и кричали на всех трибунах. По-новому блестели прожекторы, освещающие помост. И в это мгновение, готовясь к своему выходу, я вновь не думала об оценке, я знала: только случайность может лишить меня теперь звания абсолютной чемпионки. Случайность возможна, но я и не подумаю страховаться и осторожничать. Я должна была показать все, что умею, выразить все, что чувствую.
Полторы минуты музыки, так же, как и девяносто секунд движений, наверное, мало для того, чтобы оставить очень глубокое впечатление. И все же, слитые вместе, они могут многое сказать. В эти мгновения все зависит от тебя. Не думай о том, как пройти диагональ и выйти в стойку, не трать последние минуты на то, чтобы повторить фляки. Думай об одном: как лучше донести все, что хочешь сказать своими движениями, чему служит каждое из них. Тогда, в Риме, я знала это. Мне очень хотелось, чтобы эти вольные стали событием не только для меня. Я начала и кончила их на одном дыхании. Пожалуй, впервые в жизни я придирчиво вслушивалась в шум аплодисментов. И еще до оценки судей - 9,9 - знала: выполнила то, что задумала.
А вот и итоги абсолютного первенства: я - первая, Соня Муратова - вторая, Лина Астахова - третья, Рита Николаева - четвертая, Лида Иванова - седьмая. Нулевая оценка на бревне далеко отбросила Тамару Люхину, но и она получает золотую медаль за командную победу. Командой мы выиграли у чешских девушек почти девять баллов, и день финалов был нашим днем.
Мировая пресса была полна восторженными откликами. Газета "Мессаджеро": "Русские девушки пригоршнями собирали олимпийские медали в "Термах". "Русские гимнастки изумительны" - крупный заголовок в стокгольмской газете "Свенска дагбладет".
"Немецкая олимпийская газета", на первой полосе: "Русские гимнастки, как это уже было в Хельсинки, Мельбурне, оказались и в Риме непобедимыми. После успеха в командном зачете и триумфа в личном зачете по гимнастическому многоборью русские девушки в заключительных состязаниях на отдельных снарядах из 12 разыгрывавшихся олимпийских медалей завоевали 11". Английские газеты: "Спокойные гимнастки" Советского Союза "господствовали на олимпийских соревнованиях". "Советские гимнастки, - писал Джанни Родари в "Паээе сера", - дали по телевидению самое прекрасное представление об Олимпийских играх. Мы никогда не видели ничего прекраснее этого спектакля красоты, грации и гармонии..." "Советские гимнастки смели всех противников. Они забрали все, что можно было забрать, и ошеломили всех... Третий раз подряд Советский Союз господствует в гимнастике на Олимпиадах". Комментатор телевидения заявил: "Гимнастика - это фестиваль СССР".
Послушайте, - сказал мне один экспансивный болельщик в тот вечер, - ведь это было феноменально. Медали сыпались на вас с неба, как в хороший звездопад.
Нет, синьор, - ответила я, - каждую медаль мы достаем с неба сами. "У каждого свои звезды".
Обладая всеми титулами, которые существуют в мировой спортивной гимнастике, являясь признанной примой в этом виде спорта, Л. Латынина многие годы не могла выиграть внутренний чемпионат своей страны - столь велика была конкуренция среди ее подруг и соперниц. Но этой традиции был положен конец: в 1961-м, а затем в 1962 годах Лариса становилась абсолютной чемпионкой СССР.
В 1961 году в грандиозном выставочном зале города Лейпцига проходил чемпионат Европы, один из самых престижных в те годы турниров в мире. Л.Латынина выиграла Кубок Европы и вольные упражнения. На всю жизнь остались в памяти спортивное счастье и его орнамент: громыхавшая гроза, погасший во время выступления свет и красно-пунцовые розы, что дарили призерам в Лейпциге.
1962 год. Прага принимает чемпионат мира. Третий чемпионат этого уровня для Ларисы Латыниной. Сам факт проведения крупнейшего гимнастического форума в столице Чехословакии свидетельствовал о международном признании успехов гимнастов этой страны, и прежде всего Евы Босаковой и Веры Чаславской - главных соперниц Ларисы Латыниной и ее подруг по команде.
Доказывать приоритет советской гимнастической школы предстояло в острейшей борьбе.
Перед стартом томительные минуты. Пять наших девушек передо мной пройдут снаряд. Я лидер команды, замыкающая - шестая. Первая заранее знает: никаких шансов на личный успех, работа только на команду. И у второй, считают, не так уж много шансов, да и у третьей. Вот почему после тренерских размышлений мы перед соревнованиями уже точно по номерам узнаем их мнение: кто есть кто в команде.
Наконец первый день закончен. Самой арифметикой заниматься не надо: я лидер. Выигрываю две с половиной десятых. Да, предсказания сбываются: борьба сверхнапряженная, нервная... Сегодня сражение только началось. Через сутки, вечером, многотысячный дворец будет всеми силами поддерживать лидера чехословацкой команды. Горячие ладони болельщиков не знают устали. Жарко будет, жарко. Не переплавится ли в этой жаре мое золото в серебро? К этому времени мы изменить уже ничего не сможем, мы будем свидетелями. Заинтересованными, переживающими, сжимающими пальцы, кусающими губы свидетелями. А решить все в свою пользу можем днем раньше. Спать надо.
Ритмы прелюда Лысенко так надолго захватили меня, что, начиная готовиться к Праге, я просила нашего композитора-аккомпаниатора Евсея Гдальевича Веврика: "Давайте что-то новое, но в том же ритме". Подобрать по такому заказу музыку оказалось делом невозможным, и тогда Веврик ее сочинил. Глубоко вздыхал:
Ох, двойная ответственность, мало вам классиков, да и в нашем Союзе есть композиторы получше меня. Но вообще-то (это уже доверительно мне), то, что надо.
Я и сама видела, слышала: "то, что надо". Когда вольные мои закончились, я увидела оценку - 9,9 и быстро взглянула на Веврика. Он сидел за инструментом усталый, ссутулившийся, и в дневном свете была видна его седина. Улыбался счастливо, медленно.
Спасибо, Евсей Гдальевич.
А, - махнул он рукой, - если бы вы знали, что я пережил. Нет, вам этого не понять, - он опять махнул рукой, слабо, опустошенно. - Я пойду погуляю, подумаю.
Пражский чемпионат в историю мировой гимнастики вошел как очередной триумф Латыниной: она - абсолютная чемпионка мира (уже двукратная), команда СССР - первая, Лариса по-прежнему непобедима в любимых вольных упражнениях. Столь же очевидным стал факт: Вера Чаславска пришла в мировую гимнастику всерьез и надолго, а это значит в Токио (а до Олимпиады оставалось еще 2 года) предстояла острейшая борьба.
Знаешь, про меня говорят, - сказал мне как-то вполголоса А.С. Мишаков, - что мои идеи устарели, я представляю вчерашний день гимнастики и что я уже дед.
Ну а я - бабушка нашей гимнастики.
Мы понимали: когда в прошлом году на последнем снаряде Борис Шахлин проиграл звание абсолютного чемпиона, кое-кто откровенно радовался: ну вот, смена чемпионов, прогресс. Хватит одним и тем же выигрывать. Но в том году на Спартакиаде Борис вновь выиграл. А я... проиграла Соне Муратовой три десятых в многоборье. И не выиграла ни одной золотой медали на снарядах.
Вы немного устали, Лариса, - убежденно сказал наш доктор Михал Михалыч, деликатно покашливая.
Устала? Ничего подобного. Только кончилась Спартакиада, а уже надо было собираться в далекое путешествие. В Бразилии, в городе Порто-Аллегро, Всемирная универсиада. Пусть для кого-то я - бабушка русской гимнастики, но мне еще не исполнилось двадцати девяти лет, я - аспирантка и должна выступать на студенческих соревнованиях.
После универсиады меня отговаривают от поездки в Японию. Михал Михалыч озабоченно склоняется над моей кардиограммой. Экстрасистола. По-русски: перебои сердца. Я испытываю их не в первый раз. Перед Кубком Европы ходила на консультацию к профессору Летунову.
Надо ложиться в больницу на месяц, - Серафим Петрович смотрел на меня сквозь толстые стекла очков очень сердито. Он прекрасно знал, что в больницу я не лягу. Сговорились: достаточно будет пить каждый день хлористый кальций. Большую бутылку этого снадобья я оставила в московской гостинице. И вот сейчас опять эта экстрасистола.
Идите на консультацию!
Я иду на третий ("решающий") этаж Центрального совета и говорю: "Будет большой ошибкой, если за год до Олимпийских игр мы оставим соперников в Токио без конкуренции!"
Предложения?
Ехать в Токио!
И я еду. И экстрасистола не мешает мне выиграть многоборье, вольные и бревно. Это - открытое первенство Японии, становлюсь абсолютной чемпионкой Страны восходящего Солнца.
Однако, все помыслы об Олимпиаде, которая состоится здесь же, в Токио, но через год.
Позже, когда мне показали записи нагрузок 1964 года, выяснилось: перед Токио я проделала работу почти в два раза больше, чем обычно. Но спортивная форма никогда не измерялась лишь физической подготовкой. Психологический же климат перед Токио создавал настроение: нужно догонять. Казалось, почему? Ведь официальным лидером была я. Вера Чаславска не выиграла у меня еще ни одного соревнования, включая и последнее в Японии.
Перед началом соревнований определение порядка нашего выступления по снарядам ясно сказало: тренеры считают, что в команде два лидера - Лина Астахова и я. Прошло время, когда борьба за первенство была нашим внутренним делом. Бороться же с соперницей тандемом было бесполезно: нам как раз не хватало тех сотых, складывающихся в десятые, а проиграно их было шесть, - которые отдаются одному, только одному лидеру. Еще раз хочу сказать, что таким лидером могла быть или Лина, или я. Кто именно - должны были решить тренеры. Кто-то из нас, несомненно, был бы обижен. Но кто-то, возможно, смог бы завоевать медаль абсолютной чемпионки. Ведь и при той расстановке сил, что была принята, мы проиграли немного. В абсолютном первенстве нам были уготованы на этот раз второе и третье места.
Да, мы проиграли Вере Чеславской. И проиграли достойной сопернице.
"На пьедестале всякая ступенька почетна". Я смогла ровно почти так же, как в Риме, выступить на всех снарядах: брусья - второе, бревно - второе, прыжок - третье.
Олимпийской чемпионкой на брусьях стала Полина Астахова. Перед вольными, что проходили в последний день, я знала: и здесь все будет решать чуть-чуть. Пусть кто-нибудь упрекнет меня в неискренности, но, думая о победе, я не думала о золотой медали. Ведь я уже завоевала ее и самую почетную - вместе с командой. Но победа нужна была мне: я просто не имела права закончить олимпийский путь поражением. И не только мне: перед последними часами соревнований мы еще отставали от американской делегации в неофициальном командном зачете на одиннадцать с половиной очков. Очки, медали: скучная арифметика спорта. Но оттого, что она скучна кому-то со стороны, ее не упразднишь. Потом оказалось, что после наших с Полиной медалей потребовалась победа боксера Бориса Лагутина в финале, и делегация вышла на первое место.
Ах, арифметика! Ну, не только арифметика... "Таймс" писала в те дни о вольных: "В жизни каждого человека бывает несколько моментов такой красоты, которая вызывает слезы и стеснение в груди. Это может быть закат в горах, картина, какой-нибудь музыкальный отрывок, это может быть один из тех редких моментов, когда спорт внезапно становится формой искусства.
Один такой момент мы испытали здесь, в Токио, когда Латынина очаровала нас своими вольными упражнениями. В этот момент она была не просто великолепной гимнасткой. Она была воплощением молодости, красоты и блеска".
"В памяти остается Латынина. Сейчас ей 29 лет, возможно, мы уже никогда не увидим ее такой. Но именно такие моменты, как те, которые она нам дала в этот вечер, порождают вечные надежды".
И по сей день Лариса Латынина остается единственной гимнасткой, которой удалось выиграть золотые медали в вольных упражнениях на трех Олимпиадах подряд - в Мельбурне (1956), в Риме (1960) и в Токио (1964) и единственной за всю историю Олимпийских игр обладательницей 18 олимпийских медалей, из которых 9 - золотые.
И вот наступил момент, когда мои надежды все меньше стали связываться с большой гимнастикой. Еще в 1962 году перед Прагой я, смеясь, отгоняла мысль о расставании со спортом, думала, что ох как далеко-далеко до момента прощания. Да ни у кого в нашей команде такая мысль и не появлялась. Но вот прошел 1964 год, и нашей чудо-команды нет. Еще в Токио ушли Лида Иванова и Ира Первушина (и у той и у другой травмы колена). После Токио простились с гимнастикой Соня Муратова, Тамара Манина, Тамара Люхина. И что уж совсем странно, ушли из гимнастики и те молодые, которыми разбавили нашу команду в Токио, - Люся Громова и Лена Волчецкая.
В январский день 1965 года я ждала перед Дворцом спорта Александра Семеновича, и мысли мои были совсем невеселыми. Недавно я проиграла здесь первенство СССР 15-летней девочке Ларисе Петрик. И что удивительно: я вдвое старше ее.
Я готовлюсь к выступлению на первенстве Европы 1965 года. И оно приносит мне вторые места. Пять серебряных медалей. У Ларисы Петрик я выиграла, как предсказывал Мишаков, а первое место - вновь у Чаславской. И на этот раз без всяких "но". Она сильнее - вот и все. Затем осень этого же года в Мехико, когда я окончательно поняла: до Олимпиады мне не дотянуть. А коль так, надо было наметить свой последний рубеж. И я его наметила: сентябрь 1966 года, первенство мира в Дортмунде.
Мне не раз задавали вопросы: "А возникало ли у вас желание уйти раньше, непобежденной, или в opeoле последнего успеха в Токио?" И я, совершенно не колеблясь, отвечала: "Нет. Я никогда не связывала свою гимнастику только с победами. Если бы сильная соперница появилась раньше и обыграла меня в 1960 году или в 1962 году, разве надо было бы мне уходить? Разве уходили те, кого обыгрывала я? Когда спортсмен старается уйти непобежденным, хотя еще может что-то дать спорту, людям, - он отступает. Внешне это мужество - ушел в расцвете сил. По существу, это трусость: боится проиграть. Я проиграла и в Токио, и в Софии. Я отлично знала, что не выиграю в Дортмунде, но я знала и другое: у меня хватит сил, чтобы выступить для команды! К сожалению, в упорной борьбе мы проиграли чехословацкой сборной всего тридцать восемь тысячных! Спорт учит не только выигрывать... Он учит и проигрывать.
В абслютном первенстве за победу боролись Вера Чаславска и Наталья Кучинская. Однако и здесь чехословацкая гимнастка оказалась сильнее. В отдельных видах счет изменился уже в пользу Кучинской - она завоевала три золотые медали. В семнадцать лет никто до нее не знал такого феноменального взлета в гимнастике.
В 1966 году Лариса Латынина окончательно завершила карьеру гимнастки, а уже в следующем году получила предложение стать старшим тренером сборной команды СССР. Начало ее тренерской работы совпало с нелегкими временами советской женской гимнастики: были утрачены позиции в командном и абсолютном первенстве, шел мучительный процесс становления по сути новой команды.
В ее составе были четыре гимнастки, выступавшие в Дортмунде: Наталья Кучинская, Лариса Петрик, Зинаида Воронина и Ольга Карасева (Харлова). С ними, уже "нюхавшими порох" международных состязаний, связывались основные надежды. Однако в команду были включены и совсем молодые гимнастки: 16-летняя Людмила Турищева и 15-летняя Любовь Бурда. Они были замечены на помостах Ленинграда, Горького, Будапешта, Бухареста, Парижа... И везде их главными соперницами оставались чехословацкие гимнастки.
Перед Олимпиадой в Мехико 1968 года была поставлена задача добиться победы в командных соревнованиях. Борьба оказалась сложной, дебютантки сборной допустили промахи. Но поставленная задача была решена: в обязательной программе было завоевано небольшое преимущество, которое удалось удержать и в произвольной.
Счастливое Мехико! Шестеро девочек из Советского Союза возвращают титул чемпионок Олимпийских игр в нашу страну. Мы победили, а тогда не очень-то многие в делегации могли это сказать. Меня поздравляли, говорили о самой молодой в истории гимнастики команде-победительнице. Да, средний возраст нашей команды - восемнадцать лет. Можно думать о многолетней перспективе, о том, что прибавит в мастерстве каждая, а вся команда после Мехико сцементируется, еще больше закалится... В глазах уже вставала наша "чудо-команда" 1956-1962 годов.
Казалось, что были все основания развить успех, достигнутый на Олимпиаде, уже в следующем году. Однако болезнь Н. Кучинской, вынужденные перерывы в тренировках Л. Петрик и З. Ворониной вновь поставили сборную СССР в сложные условия. Как результат - на чемпионате Европы в Ландскруне первенство захватили спортсменки ГДР, а место нового лидера в европейской гимнастике уверено заняла 17-летняя Карин Янц. Она завоевала четыре из пяти золотых медалей. Сравнивая с этим достижения О. Карасевой (золотая и серебряная медали) и Л. Турищевой (бронзовые медали), можно было прийти к пессимистическим выводам.
Однако Лариса Латынина верила в своих подопечных. Она не могла согласиться с мнением специалистов, которые после поражения в Ландскруне поспешили объявить выступление Янц стилем, которому принадлежит будущее. Ее безукоризненное техническое совершенство, акцентированная сложность программы, по мнению Ларисы Семеновны, все-таки не могли служить образцом, а утверждения, что Янц "скоро и очень скоро" будет недосягаемой, были слишком безапелляционными. В руководстве советской сборной были убеждены, что в команде принят правильный курс и в скором времени наши гимнастки войдут в когорту сильнейших.
После Мехико советская команда фактически стала сильнейшей в мире. Формально же необходимо было возвращать звание чемпионок на очередном первенстве мира в Любляне. К этому времени на позиции лидеров в сборной выдвинулись Людмила Турищева и Любовь Бурда, а единственным пополнением команды стала 16-летняя Тамара Лазакович. Продолжала выступать и Зинаида Воронина.
Перед гимнастками поставили принципиально важную задачу: вернуть абсолютное первенство. События показали, что она оказалась по плечу новому лидеру команды - Людмиле Турищевой. Она победила в острейшем соперничестве с известными немецкими гимнастками Карин Янц и Эрикой Цухольд. Удачно выступила и Зинаида Воронина, занявшая третьи места в многоборье, упражнениях на брусьях и в вольных упражнениях.
В 1971 году на чемпионате Европы в Минске на первую позицию в отечественной, европейской и мировой гимнастике вышла вчерашняя дебютантка сборной Тамара Лазакович. Вместе с Людмилой Турищевой они разделили между собой все золотые и серебряные награды первенства.
Накануне XX Олимпийских игр в Мюнхене сборная команда СССР в очередной раз омолодилась. По результатам отборочных соревнований опытные Лариса Петрик, Зинаида Воронина и Ольга Карасева отступили перед натиском юных Ольги Корбут, Антонины Кошель и Эльвиры Саади. Эти изменения пошли явно на пользу: советская сборная завоевала командное золото, абсолютной чемпионкой стала Людмила Турищева, а в упражнениях на снарядах безраздельно властвовали все та же Л. Турищева, а также Т. Лазакович и О. Корбут.
1974 год. Чемпионат мира в Варне (Болгария). Команда выступила блестяще, завоевав 5 золотых (командную, Л. Турищева - многоборье, упражнения на бревне и вольные упражнения, О. Корбут - прыжок), 5 серебряных (4 из них - О. Корбут и одна - Л. Турищева) и 4 бронзовые (Л. Турищева, Н. Ким, Э. Саади, Р. Сихарулидзе) медалей.
Во время соревнований 1973-1974 годов мы постоянно ждали атаки на позиции лидеров. Тот, кто анализирует пути развития мировой гимнастики, обязан отдавать себе отчет: лидеров, которые далеко ушли вперед, догоняют с удвоенной настойчивостью. Моду в гимнастическом искусстве диктует тот, кого не удовлетворяют образцы сегодняшнего дня. Ярким свидетельством этому явился десятый чемпионат Европы в Норвегии. Эти соревнования были ознаменованы крупным успехом юной румынской гимнастки Нади Команечи. К сожалению, Людмила Турищева оказалась неподготовленной к острой борьбе.
Однако весьма неразумно было бы говорить о победе Команечи как о случайности. Достижения румынской гимнастки - плод продуманной и очень целеустремленной подготовки. Несмотря на свои неполные 14 лет, именно она сказала новое слово в гимнастике 1975 года.
На Олимпиаде 1976 года в Монреале соперничество гимнасток было острым, как никогда. Для сборной СССР, безусловно, главной задачей было продолжить традицию побед в командном первенстве. Победив в Монреале, команда советских гимнасток установила своеобразный неофициальный рекорд Олимпийских игр. Дело в том, что ни одному коллективу ни в одном виде спорта не удавалось в послевоенном олимпийском цикле победить семь раз подряд.
Олимпийской чемпионкой в многоборье стала Надя Команечи.
В упражнениях на снарядах при действовавших тогда условиях зачета советские гимнастки завоевали 8 медалей из 12 возможных: 3 золотые - одна командная, две - у Н. Ким (прыжок, вольные упражнения), 4 серебряные - Л. Турищева (прыжок, вольные упражнения), О. Корбут (упражнения на бревне), Н. Ким (многоборье), бронзовую - Л. Турищева (многоборье) и набрали около 74 процентов возможных зачетных очков. Несомненный успех. Но...
Большой спорт - это нередко и большие интриги. Не миновала чаша сия и Ларису Семеновну. После Монреаля ее обвинили в том, что наши гмнастки уступили абсолютное первенство румынской спортсменке. Говорили: мол, гимнастика уже не та, Латынина проповедует женственность, а нужны трюки, скорость и сложные элементы... В 1977 году, устав от незаслуженных упреков, исходящих от спортивных чиновников, Лариса Семеновна, не видя дальнейшей возможности работать в таких условиях, подала заявление об уходе с тренерской работы.
В течение четырех лет Л.С. Латынина работала в Организационном комитете "Олимпиада-80", где курировала подготовку и проведение соревнований по гимнастике. После привычной тренерской работы она осваивала новое для себя поприще: занималась вопросами строительства и оборудования гимнастических залов, обеспечения спортсменов формой и необходимым инвентарем и т.д., представляла оргкомитет на всех проводившихся в те годы крупнейших международных соревнованиях по гимнастике, в том числе на чемпионатах мира и Европы.
Затем работала в Спорткомитете города Москвы, на протяжении 10 лет была старшим тренером сборной команды Москвы по гимнастике. За эти годы столичные гимнастки выиграли Спартакиаду народов СССР, Кубок СССР.
В 1990 году Л.С. Латынина работала в Фонде милосердия "Физкультура и здоровье", который возглавила Заслуженный мастер спорта трехкратная олимпийская чемпионка Тамара Пресс, до 1992 года Лариса Семеновна была заместителем директора Фонда. В 1997-1999 годах работала заместителем генерального директора совместного российско-германского предприятия "Гефест". С 1991 года и по настоящее время она - член бюро Союза спортсменов России.
Л.С.Латынина - Заслуженный мастер спорта (1957), Заслуженный тренер СССР (1969), Заслуженный работник физической культуры Российской Федерации (1997). Она награждена орденом Ленина (1957), орденом Дружбы народов (1980), тремя орденами "Знак Почета" (1960, 1969, 1972), орденом Почета (2001), медалями. За выдающиеся заслуги президент Международного олимпийского комитета Хуан Антонио Самаранч вручил Л.С.Латыниной в 1991 году серебряный орден Международного олимпийского комитета. "Детская" ветвь ЮНЕСКО - ЮНИСЕФ - наградила Латынину "Золотым камертоном". Имя Ларисы Латыниной внесено в уникальный список спортсменов в Нью-Йорке - "Холл Олимпийской славы". В 2000 году на Олимпийском балу в номинации "Лучшие спортсмены России ХХ века" она включена в эту великолепную десятку, а по опросу ведущих мировых спортивных журналистов, Латынина, наряду с Александром Карелиным, была названа в числе 25 выдающихся спортсменов столетия.
Перу Л.С. Латыниной принадлежат книги "Солнечная молодость" (на украинском языке, 1958), "Равновесие" (1970, 1975), "Как зовут эту девочку" (1974), "Гимнастика сквозь годы" (1977), "Команда" (1977). Она печаталась в журналах "Огоньек", "Знамя", "Театр", "Физкультура и спорт", "Спортивная жизнь России", принимала участие в телевизионных программах.
Я через многое прошла. Дважды была замужем. Но в конце концов мне повезло, я встретила Юру.
Юрий Израилович Фельдман - доктор наук, профессор, академик, работал генеральным директором завода "Динамо", ныне является советником генерального директора Акционерной электротехнической компании "Динамо". У нас с ним полное взаимопонимание, общие интересы. Я, например, всю жизнь любила заниматься цветами. Когда построили дом, появилась возможность создать зимний сад. И муж тоже заболел этой страстью. Зайдет в цветочный магазин, увидит какого-нибудь красавца с шелковистыми листочками и везет домой. Однажды я лежала в больнице. Юра купил пальму, поставил ее в зимнем саду, сфотографировал и снимок привез мне: "Чтобы по дому не скучала..." А познакомились мы благодаря все тому же спорту. Юра - в прошлом велосипедист, гонялся в одно время с олимпийским чемпионом Рима Виктором Капитоновым. Так случилось, что в 1985 году мы вместе отдыхали в Подмосковье, в доме отдыха "Вороново". Мой будущий супруг пригласил меня как-то поиграть в теннис, а когда узнал, что я не умею держать в руках ракетку, предложил мне учиться этой игре и тренироваться вместе с ним на теннисном корте. С тех пор теннис стал серьезным увлечением для нас обоих.
Мы венчались в церкви Рождества Пресвятой Богородицы на территории завода "Динамо". В реставрации этой церкви Юра, еще будучи главным инженером завода, принимал самое активное участие.
У семейной четы Ларисы Латыниной и Юрия Фельдмана есть еще одно общее увлечение. С юности Лариса Семеновна любит петь, а Юрий Израилович в студенческие годы был солистом популярного вокально-инструментального ансамбля "Искатели". Ныне они поют дуэтом, чаще романсы, которые доставляют им несказанную радость. На протяжении нескольких лет они вместе играют в теннис и бильярд.
В начале 1990-х годов Л. Латынина и Ю. Фельдман получили участок земли в 12 соток, начали строительство собственного дома. Впоследствии им посчастливилось взять в аренду еще почти 3 гектара. Теперь здесь есть все, что нужно для жизни и о чем раньше можно было лишь мечтать: рукотворный пруд, теннисный корт, теплицы и приусадебное хозяйство, где обитают их многочисленные питомцы - корова Малышка, бычок Буржуй, телочка Майка, лошадки Ночка и Звездочка, козочки, индюки, куры, семь кошек, огромная кавказская овчарка по кличке Лотт... Супруги посадили фруктовый сад (более ста корней), а недавно заложили целый сосновый бор. Лариса Семеновна разводит цветы, не чурается любой привычной с детства работы по саду и огороду, ухаживает за животными. Им помогают в этом друзья семьи - Анатолий и его жена Валентина.
Вместе с ними рядом обустроились сын Ю.И. Фельдмана Сергей с супругой Ириной и внуком Юрой, а также брат мужа Яков Израилевич.
Когда-то у меня была мысль отдать свою дочку Таню в балет. Но не решилась. Танюша два месяца посещала секцию художественной гимнастики, потом занималась прыжками в воду, и неплохо, пока не "заработала" воспаление среднего уха. В конце концов я отдала ее в моисеевскую школу. Окончив ее, Таня 15 лет танцевала в ансамбле "Березка". Объездила весь мир, и вот на гастролях в Венесуэле познакомилась с будущим мужем - Ростиславом Ордовским-Танаевским Бланко.
Поначалу я была категорически против. Муж - иностранец! Но разве они спрашивали меня. Успокаивало одно, что у Ростислава есть русские корни. Его прадед был губернатором Тобольска. В 1918 году он вместе с семьей уехал в Югославию. Там родился отец Ростислава, который, несмотря на то, что жил вдали от Родины, прекрасно владел русским языком, знал нашу историю, литературу. Он и сына научил родному языку, хотя Ростислав наполовину испанец и родился в Венесуэле.
Ироничная Лариса Семеновна любит называть себя "бабушкой русской гимнастики". Однако свежие мысли о социальной роли спорта, о путях развития ее любимой гимнастики дают право назвать Латынину поэтом, романтиком прекрасного мира движений. Недавно ее включили в состав Попечительского совета Кубка мира по латиноамериканским танцам.
Л.С. Латыниной сродни по духу, по мыслям поэзия С.Есенина, Ф.Тютчева, И.Бродского. Она предпочитает музыку Рахманинова. Выделяет выдающихся мастеров балета - М.Плисецкую, У.Лопаткину, Р.Нуриева, М.Барышникова. Более 30 лет ее связывает дружба с солистами балета театра имени К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко Галиной Савариной и Михаилом Салопом. Среди других ее увлечений - живопись и театр. Она является поклонницей творчества Т.Шмыги, О.Остроумовой, Л.Гузеевой, В.Гафта, А.Миронова. Любимыми фильмами считает "Жестокий романс" и "Унесенные ветром".
Самую титулованную гимнастку Ларису Латынину в спортивной жизни часто называли: непобедимая, неповторимая, золотая, позже - легендарной. Несколько лет назад этот эпитет "узаконили". Лариса Латынина стала лауреатом №1 Национальной спортивной премии "Слава" в номинации "Легенда".
А совсем недавно в Бангкоке прошло первое в истории вручение наград Ассоциации национальных олимпийских комитетов (АНОК) для выдающихся олимпийцев. Основатели этой награды пока не придумали ей названия, поэтому негласно окрестили ее спортивным "Оскаром". Россия удостоилась двух наград: одну вручили нашему олимпийскому комитету за проведение зимних Игр в Сочи, вторую - лучшей спортсменке всех времен Ларисе Латыниной "За выдающиеся достижения в спорте".
Лариса Латынина - заслуженный мастер спорта СССР, многократная чемпионка мира и Европы, участница трех Олимпиад: Мельбурн-1956, Рим-1960 и Токио-1964, где она завоевала 18 олимпийских медалей, среди которых девять - золотых. Она вошла в четверку лучших олимпийцев ХХ века. Ее имя внесено в книгу рекордов Гиннеса, в уникальный список нью-йоркского Зала Олимпийской Славы, увековечено в киевской "Аллее звезд". Так что высокую престижную награду Ассоциации наша спортсменка получила по праву.
Прекрасный подарок к моему 80-летию! - сказала Латынина, получая изящную статуэтку спортсмена, который держит в руке эмблему АНОК. И переполненный зал взорвался аплодисментами. Ведь трудно было поверить, глядя на эту энергичную, стройную, моложавую женщину, что у нее столь почтенный возраст.
Мои подруги, зная, что я давно знакома с Латыниной, попросили взять у нее рецепт молодости.
С детства я мечтала стать балериной. Часто представляла, как танцую на огромной сцене, а зрители мне аплодируют, аплодируют! Однажды узнала об открытии в городе хореографической студии. И расстроилась... Обучение в ней стоило солидную часть маминой зарплаты уборщицы. Но мама, ради моей счастливой доли, насобирала нужную сумму, а сама стала работать по ночам еще и истопником.
Танцевала я с удовольствием. Хореограф убеждал: ты рождена для сцены. Но наш школьный учитель физкультуры Михаил Афанасьевич Сотниченко мне сказал: "Брось, Лора, свой гопак. Иди в гимнастику!"
Он заметил мое упрямство и стремление к победе. С детства я всегда старалась во всем быть первой. Даже мальчишек, когда мы бегали наперегонки, я должна была обязательно обогнать! И училась на одни пятерки - школу закончила с золотой медалью.
Именно соревнование, которого нет в хореографии, и привлекло Ларису к гимнастике. Но чтобы побеждать, одного стремления к победе мало.
Я нередко слышала, что мне, мол, везло в спортивной жизни, - говорит Латынина. - Нет, там я всего добивалась упорным трудом. Например, еще в школьные годы, чтоб "накачать" бицепсы, придумала свой метод: утром сползала с высокой кровати на руки, упиралась в пол и отжималась в таком положении, сколько хватало сил...
Упорство было вознаграждено: в девятом классе Лариса Дирий стала первым мастером спорта СССР в Херсоне. Не охладела она к гимнастике и когда вышла замуж, став Латыниной, и когда поступила в Киевский политехнический институт. Мало того, спорт настолько стал необходимым для нее, что она перешла в физкультурный институт.
И вот первый большой успех: в составе сборной команды СССР в 1954 году в Риме Лариса Латынина стала чемпионкой мира. В конце 1956-го дебютировала на Олимпийских играх в Мельбурне, завоевав свои первые олимпийские медали. О ней тогда писали все газеты, показывали в кинохронике. Сам Хрущев вручил ей в Кремле Орден Ленина.
А мне в ту пору повезло познакомиться с ней лично. Я тогда была всего лишь второклашкой и начинающей гимнасткой. Латынина моя землячка, мой кумир, и вдруг так случилось, что мы с ней ехали из Херсона в одном вагоне поезда. Как было не подойти и не познакомиться? Робко зашла в ее четырехместное купе и попросила ответить на несколько вопросов.
Она не отмахнулась, усадила рядом, и на все ответила. Так я взяла свое первое интервью у знаменитости, которая оказалась милой, обаятельной и очень земной. С тех пор она стала для меня примером в жизни. Я следила за ее успехами в спорте, а спустя много лет мы снова встретились уже в Москве. С тех пор я часто брала у нее интервью, каждый раз узнавая об удивительных моментах в ее жизни. Например о том, что на чемпионате мира 1958 года Латынина выступала беременной.
Расскажите об этом подробнее. Ведь вы так рисковали!
Лариса Латынина: Когда накануне чемпионата узнала, что скоро стану мамой, я расплакалась в кабинете врача. Объяснила ему, что очень подведу команду, если не выступлю. А он, профессор Лурье, сказал: "Выступай! Твои мышцы сохранят дитя!"
Но ведь одно дело просто выступить, и совсем другое - победить, стать абсолютной чемпионкой мира на четвертом месяце беременности! Да еще получить "золото" за прыжок и брусья. Разве это не чудо? Потом даже ее подруги по команде не могли в это поверить...
Уж не потому ли с тех пор Латынину и стали называть легендарной? Ведь легенда - это преданье о чудесном событии. Нередко вымышленном, приукрашенном. У Ларисы Латыниной чудесных, но не придуманных, а реальных событий в жизни было немало.
Через два месяца после рождения доченьки Тани Латынина приступила к тренировкам, чтобы участвовать в Олимпиаде-1960. Стоит ли объяснять, как трудно было Ларисе подготовиться к ней? Ведь многие женщины после родов годами даже в свой размер одежды не могут влезть. А тут молодой маме надо было в короткий срок вернуться в свою прежнюю спортивную форму.
В успех Латыниной тогда мало кто верил. Но победила все-таки она! В острейшей борьбе с Полиной Астаховой, которой все прочили победу. Это был легендарный поединок. - Нас разделяли сотые доли баллов на отдельных снарядах. Последний выход - мои любимые вольные упражнения. Но осторожничать было нельзя, - говорит Лариса Семеновна. - Я обязана была доказать, что по праву возвращаю себе звание олимпийской чемпионки.
И она доказала. "Латынина своими вольными ошеломила всех!" - написала одна из газет. Между прочим, до сих пор Лариса Латынина остается единственной гимнасткой, которой удалось выиграть золотые медали в вольных упражнениях на трех Олимпиадах подряд.
Латынина выступала до 32 лет. Последний раз в форме сборной Советского Союза вышла на дортмундский помост в 1966 году.
Со мной в команде были совсем молодые, но уже именитые спортсменки: Ольга Карасева, Зинаида Дружинина, Лариса Петрик, Наташа Кучинская... Про меня они говорили: "Это наша мама!" Я же сама себя называла тогда "бабушкой русской гимнастики". В это время моя дочка Таня уже пошла в школу.
Ваша Таня тоже стала гимнасткой?
Лариса Латынина: Нет, хотя в детстве считала, что ей причитается медаль чемпионата мира 1958 года. Говорила знакомым: "Мы ее с мамой вместе заработали!" Когда она подросла, увлеклась сначала художественной гимнастикой, а потом хореографией. С ансамблем "Березка" объездила весь мир. И в далекой Венесуэле нашла себе мужа Ростислава, который поехал за ней в Москву и так здесь и остался. Таня теперь и сама уже бабушка.
Латынина, закончив выступления, стала старшим тренером женской сборной. Какие это были гимнастки, какие имена! Лариса Петрик, Эльвира Саади, Людмила Турищева, Ольга Корбут, Нэлли Ким. Эта чудо-команда, так ее тогда называли в мире, выиграла три Олимпиады: в Мехико-1968, Мюнхене-1972 и Монреале-1976. Латынина возглавляла команду десять лет.
Но вот олимпийской чемпионкой Монреаля в многоборье стала румынская гимнастка Надя Команечи. Этого советские спортивные руководители простить старшему тренеру сборной не смогли. Никто не пожелал даже слушать, что команда-то наша победила! Не румынская, а советская сборная стала золотой! И еще две золотых взяли наши девочки на отдельных снарядах. Твердили только одно: "Почему пропустили Команечи?!"
Бороться, что-либо доказывать было бесполезно! Пришлось уйти. И, знаешь, не так-то просто оказалось мне найти работу. Некоторые делали вид, что меня не знают и помочь не спешили. А я одна растила дочь. Помаялась...
Трудно сказать, как сложилась бы дальнейшая жизнь знаменитой гимнастки, если бы не та судьбоносная встреча.
Я уже отметила свой золотой юбилей, когда в доме отдыха Подмосковья познакомилась с Юрием Фельдманом - давним моим почитателем, как узнала от него позже.
Юрий в прошлом тоже спортсмен, велосипедист, выступал за сборную страны. Потом защитил докторскую диссертацию, стал академиком Международной и Российской академий электротехнических наук, директором крупного московского завода "Динамо”. Он удивительно обаятельный человек.
От него я узнала в подробностях, как супруги познакомились. "Сначала услышал за спиной энергичный цокот каблучков. Обернулся и узнал ее. Подошел. Спросил: "Вы играете в теннис?" Лариса ответила: "Нет, не играю, но очень хочу научиться!"
Построить загородный дом и жить там натуральным хозяйством - инициатива Юрия. Латынина согласилась. У них многое получилось. И дом замечательный построили, и участок огромный освоили, выращивают там цветы, фрукты, овощи и всякую живность завели - коровок, лошадок, индюков, уток. Живут супруги на своей фазенде постоянно. Там хорошо и летом, и зимой.
Так кто теперь Латынина? Фермерша?
Лариса Латынина: Фермер свою продукцию продает, мы же работаем на себя. А кто я теперь? Прежде всего, счастливая жена, мама, бабушка троих внуков и прабабушка двоих правнуков. У нас с Юрой большая семья. Все любят полакомиться с ветки, грядки.
Не потому ли вы так хорошо выглядите, что живет на природе? Дайте свой рецепт молодости.
Лариса Латынина: Думаешь, он у меня есть? Я даже маски из овошей и фруктов не делаю, некогда. Впрочем, есть рецепт: зарядка по утрам, еды поменьше, никому не завидовать, ценить друзей, помогать и не ждать благодарности в ответ. И радоваться мирной жизни!
Не хотите сбросить лет 40?
Лариса Латынина: И не быть рядом с Юрой? Да ни за что! Он - моя главная награда, дороже всех медалей. Я счастлива в своем возрасте. Только бы не болеть.
Кстати, насчет медалей. Насколько я знаю, вы обладательница самой большой коллекции спортивных медалей в мире. Сколько их у вас?
Лариса Латынина: Всего больше 150. Из них - 53 золотые.
Ваш рекорд по количеству олимпийских медалей (их у вас 18) продержался 48 лет. Только недавно, на Играх в Лондоне, этот рекорд побил американский пловец Майкл Фелпс. Не было обидно?
Лариса Латынина: Да ты что! Я всегда удивлялась, что рекорд вообще так долго держался! Майкл был замечательный спортсмен. Мне очень жаль, что он неспортивно повел себя после Олимпиады и его вынуждены были дисквалифицировать.
Лариса Семеновна, вы несколько лет "пробивали" гимнастическую школу в Обнинске. Что удалось?
Лариса Латынина: Да, дети из этого города очень хотели заниматься гимнастикой, но у них не было условий. Пришлось подключиться. В итоге большая гимнастическая школа построена. А еще открыт интернат. Очень надеюсь, что теперь в Обнинске вырастут новые чемпионы.
